Энциклопедия

1 марта 1881 года

1 марта 1881 г. в Петербурге на Екатерининском канале взрывом бомбы, брошенной народовольцами, был убит император Александр II. Это событие, по выражению Г. В. Плеханова, остановило на себе 4 зрачок мира». Оно повергло в ужас и растерянность русское правительство и подвело определенный итог героическому единоборству «Народной воли» с самодержавием.

Сами революционеры придавали казни царя огромное значение. Они надеялись, что она окажется исходным моментом широкого народного восстания против царского самодержавия. Но условий для восстания в стране тогда не было. Крестьянские массы, забитые и неподвижные, не принимали участия в политической жизни. Рабочий класс, вступивший на путь борьбы, еще не был достаточно хорошо организован.

По мысли деятелей «Народной воли», революционный террор должен был дезорганизовать власть, подорвать ее авторитет в народе, разрушить наивно-монархические иллюзии, привлечь на сторону революционеров всех недовольных и в случае успеха поднять трудовой народ города и деревни на активную борьбу против существующего строя. Вот почему столько сил и средств, энергии и самопожертвования было отдано подготовке покушения на царя.

Подготовка к восстанию состояла не только в терроре. «Народная воля» развернула широкую агитацию и пропаганду своих взглядов. Газета «Народная воля» выходила тиражом 2 — 3 тыс. экземпляров, а народовольческая «Рабочая газета» — тиражом около 600 экземпляров. Кроме того, Исполнительный комитет «Народной воли» издавал многочисленные прокламации, в которых также пропагандировались идеи свержения самодержавия и созыва Учредительного собрания. На Учредительное собрание деятели «Народной воли» возлагали большие надежды. Они считали, что при всеобщем избирательном праве 90 % депутатов было бы от крестьян. Они были убежданы, что крестьянство выскажется не только за уничтожение помещичьего землевладения, но и за сохранение общинного владения землей. В сохранении же общины народовольцы, как Герцен и революционеры 60-х годов, видели залог социалистического развития России. Большинство народовольцев считали, что захват власти — политическая революция в России неизбежно должна слиться с социалистической.

Возлагая надежды на социалистические устремления крестьянства, народовольцы тем не менее почти прекратили работу в деревне. Опыт «хождения в народ» (см. ст. «Хождение в народ») показал, что поднять крестьянство против существующего строя пока еще невозможно. Поэтому революционеры перенесли центр тяжести своей агитационной и организационной работы в город, в более восприимчивые к революционной пропаганде слои населения — к рабочим, студентам, военным.

Как и все народники, народовольцы видели в рабочих не самостоятельную классовую силу, а лишь часть крестьянства.

«Народная воля» приступила к созданию рабочих дружин, которые должны были явиться ударной силой восстания. В ряде городов возникла целая сеть местных и специальных (рабочих, студенческих, военных) революционных групп, общее число которых достигло к марту 50. Но массовой партией «Народная воля» все же не стала, да и не могла стать, ибо условий для массового революционного движения в стране еще не было.

Планы народовольцев основывались на заговорщической, бланкистской тактике. Французский революционер Огюст Бланки (1805 — 1881) был уверен в том, что революционное меньшинство может выступить застрельщиком восстания, не дожидаясь, пока для него созреют необходимые предпосылки. Судьбу восстания он готов был отдать в руки небольшой группы заговорщиков, сильной организованностью и высоким боевым духом ее бойцов. «Начать революцию наличными средствами» — так определил задачу «Народной воли» один из ее идеологов. Накануне 1 марта число членов местной и центральной организации «Народной воли» достигло тысячи.

Это были лучшие люди, выдвинутые интеллигенцией и народом. Преданность идее, высокие нравственные качества, энергия, самоотверженность, знания, изобретательность, предприимчивость — все это отличало революционеров. И все же без поддержки народа заговорщики оказались бессильны против самодержавия с его бюрократией, полицией и войсками.

Игнатий Гриневицкий. Брошенной им бомбой был смертельно ранен царь. Сам Гриневицкий погиб при взрыве.

Поражение революционеров обнаружилось не сразу. Первой реакцией правительства на событие 1 марта был страх. Ожидали новых революционных выступлений, особенно опасались крестьянских волнений.

Вся страна была объявлена на осадном положении. Новый царь Александр III сбежал из Петербурга в Гатчину. Такой паники в «верхах» не было затем вплоть до 1905 г. Были предприняты даже неофициальные переговоры с «Народной волей» о прекращении террора при условии некоторых уступок со стороны властей, и этот невиданный в России факт свидетельствует о полной растерянности правительства.

Однако время шло, и «верхи» почувствовали себя более уверенно. Определенную роль сыграли здесь и предательские показания Рысакова на следствии, позволившие правительству трезво оценить недостаточные резервы партии. Но главным было то, что революционеры не получили поддержки со стороны народа, которого взрыв на Екатерининском канале так и не пробудил. Что касается либеральных кругов общества, которые не без сочувствия, хотя и с опаской, следили за единоборством революционеров с царем, то в решающий момент они предали народовольцев, полностью отказавшись от каких бы то ни было требований к самодержавию. И как только правительство поняло, что перед ним полководцы без армии, оно перешло в наступление.

Суд над первомартовцамн. На скамье подсудимых (слева направо): Николай Рысаков (стоит), Тимофей Михайлов, Геся Гельфман, Николай Кибальчич, Софья Перовская, Андрей Желябов. Гравюра по рисунку, сделанному очевидцем в зале суда.

Вскоре после взрыва 1 марта в правительстве взяли верх крайние реакционеры, непреклонные сторонники самодержавия, сплоченные и неразборчивые в средствах.

Получил отставку либеральный министр Лорис-Меликов, призванный царем к власти в 1880 г., когда правительство было напугано натиском революционеров и общим недовольством. Планы некоторых либеральных уступок, разработанные при Лорис-Меликове, были полностью отброшены. Отставленный в период либеральных начинаний, реакционный министр народного просвещения Л. А. Толстой был призван на пост министра внутренних дел. Огромное влияние на нового императора приобрели обер-прокурор синода К. П. Победоносцев и редактор полуофициальной реакционной газеты «Московские ведомости» М. Н. Катков, которые доказывали вред и гибельность всяких уступок, требуя незыблемой, твердой власти военно-полицейской диктатуры.

В истории России наступает период контрреформ. На местах урезаются права выборных учреждений — земств, зато усиливается роль полиции, чиновников, дворянства. В судах еще больше ограничивается круг дел, подлежащих суду присяжных заседателей. Один из вдохновителей реакционного курса, издатель газеты «Московские ведомости», приветствовал это ликующим возгласом: «Итак, господа, встаньте: правительство идет, правительство возвращается!» Период, когда в России правительству Александра II противостоял Исполнительный комитет «Народной воли», закончился. Самодержавие снова почувствовало себя устойчивой властью в стране.

В апреле 1881 г., когда Маркс под впечатлением процесса первомартовцев с восхищением писал дочери Женни о Петербургском исполнительном комитете, который «действует так энергично», центральная организация «Народной воли» фактически уже перестала существовать. На свободе оставалось лишь несколько членов комитета. 3 апреля были казнены А. И. Желябов, С. Л. Перовская, Н. И. Кибальчич, Т. В. Михайлов, Н. И. Рысаков — непосредственные участники убийства царя. Аресты следовали один за другим. По секретным данным департамента полиции, только с июля по декабрь 1881 г. было проведено 1388 дознаний по делам о государственных преступлениях, причем число обвиняемых достигло 1915. На следующий год число дознаний составило 2502, а количество обвиняемых возросло до 3860. В феврале 1883 г. была арестована Вера Фигнер — последний находившийся на свободе член Исполнительного комитета «Народной воли».

«Народная воля» была не только обезглавлена и обескровлена. В ней происходил идейный кризис. В поисках пути к крестьянской социалистической революции народовольцы зашли в тупик, выход из которого состоял только в полном разрыве с народнической идеологией. Опыт практической революционной работы подводил русских революционеров к отрицанию народовольческой программы и тактики.

В то же время этот опыт способствовал приходу русской общественной мысли в лице Г. В. Плеханова и группы «Освобождение труда» к марксизму. Появление же марксистского течения, в свою очередь, усилило идейный кризис народничества.

После событий 1 марта в революционное движение пришли новые деятели — «Молодая партия «Народной воли» (1883) и «Террористическая фракция «Народной воли» (1887), одним из руководителей которой был А. И. Ульянов.

Конечно, после 1 марта революционные возможности народнического движения полностью не иссякли. Медленная подспудная работа по собиранию сил и расширению сети провинциальных организаций шла и в период реакции. Не сопровождаемая грохотом динамитных взрывов, а потому не столь заметная, она была серьезной по своим результатам. Но будущее принадлежало уже новому, пролетарскому этапу освободительного движения России.

«Несомненно, эти жертвы пали не напрасно, несомненно, они способствовали — прямо или косвенно — последующему революционному воспитанию русского народа», — писал В. И. Ленин о революционерах-разночинцах, блестящими представителями которых были народовольцы.

Он родился в тот год (1866), когда студент Дмитрий Каракозов стрелял в царя. Ему было 15 лет, когда «Народная воля» привела в исполнение свой смертный приговор Александру П. Спустя шесть лет за участие в неудавшемся покушении на нового царя — Александра III — он был казнен вместе с четырьмя товарищами во дворе Шлиссельбургской крепости. Всего двадцать один год... Сначала счастливое детство в кругу семьи, где все дышало идеями и нравственными заповедями «шестидесятников», исключающими расхождение между словом и поступком, мыслью и действием. Быть полезным членом общества — значит «не останавливаться ни перед какими трудностями и препятствиями — ни перед теми, которые представляют ему внешние обстоятельства, ни перед теми, которые представляют ему собственные недостатки и слабости». Так написал он в гимназическом сочинении. С этим вступил Александр Ульянов в сознательную жизнь.

Жизнь строилась естественным соединением своего и общего. Не только своим, личным были его страсть к науке и избранный предмет — природоведение (химия и зоология). В самом выборе этом — зов века Дарвина и Менделеева, влияние русских просветителей, особенно Писарева, убеждение в том, что новой, освобождающей себя от крепостничества России нужны знания и строгое, объективное мышление. Но вскоре ему становится ясным, что это еще не все и даже не главное. Главное: для того чтобы Россия воспользовалась знаниями, нужно делом содействовать тому, чтобы она стала новой — новой во всемирно-историческом смысле. «...Смутные мечтания о свободе, равенстве и братстве вылились для меня в строго научные и именно социалистические формы. Я понял, что изменение общественного строя не только возможно, но даже неизбежно» — так говорил Александр Ульянов на суде.

Всего двадцать один год прошел после выстрела Каракозова, а как далеко продвинулись за это время революционеры-разночинцы. Александр Ульянов, как и другие его товарищи — народники, изучал «Капитал». Правда, он еще не марксист. Новые идеи и старые народнические заветы спорят друг с другом на страницах составленной им программы (1887). А. Ульянов подчеркивает: социализм с неизбежностью рождается капитализмом. Однако такое естественное развитие можно облегчить, опираясь, в частности, на крестьянскую общину. Как же это сделать? Ясного ответа программа не давала. Но одно уже было бесспорным для ее автора: каждый шаг к социализму «возможен только как результат изменения в отношении общественных сил, количественного или качественного увеличения силы и сознательности в рабочем классе». Вот к чему должны приложить свои главные усилия и социалисты-интеллигенты.

Но пока между ними и рабочей массой — стена. И не просто стена, а смертельный враг, использующий поражение «Народной воли» для того, чтобы, как сказал А. Ульянов на суде, «отнять последний остаток свободного слова». Так образуется замкнутый круг, выхода из которого нет, пока революционеры не принудят самодержавие к капитуляции или хотя бы К существенным уступкам. Как и все народовольцы, Александр Ульянов ошибался, думая, что инициатива и бесстрашие меньшинства, избравшего своим орудием цареубийство, — достаточные средства для того, чтобы отвоевать России свободу и таким образом приобщить народ к созданию нового строя. Но ошибки мыслящего движения тем отличаются и от нетерпения революционных авантюристов, и от «терпения» либералов, что они помогают следующему поколению борцов найти себя и свой способ действия.

...На суде, как всегда, Александр Ильич был сдержан, логичен, искренен. «Я даю полную веру показаниям подсудимого Ульянова, сознание которого если и грешит, то разве в том отношении, что он принимает на себя даже то, чего он не делал в действительности» (из речи прокурора). Конец его короткой жизни был и нравственной вершиной ее. О последних минутах Александра Ульянова и его товарищей — П. Андреюшкина, В. Генералова, В. Осипанова, П. Шевырева — писала французская газета «Голос народа»: «Оставаясь все время спокойными, они ни на минуту не обнаруживали слабости и оказались достойными того великого дела, за которое умирали. Если царь-убийца и его ненавистная клика думают с помощью столь зверских приемов парализовать усилия революционеров, то они ошибутся. Революционная мысль носится неуловимо выше тюрем и виселиц».