Энциклопедия

Степан Разин

Наступала вторая половина XVII в. Продолжительная война с Польшей и Швецией, несколько неурожайных лет и эпидемии привели Россию к крайнему разорению.

Однако бояре и дворяне не хотели упустить «своего» и обрушились жестокими поборами на нищее, измученное население городов и на подневольное крепостное крестьянство. Спасение было одно — бросить дом и бежать.

И крестьяне уходили на казацкий Дон, откуда, по исстари заведенному обычаю, беглых не выдавали. На Дон, в казаки, притекали тысячи беглецов. Измученные тяжкой дорогой, голодные люди искали, где приклонить голову, шли на любую работу.

Сначала понизовые казаки-старожилы нанимали их на покосы, на пастьбу скота и для различных промыслов. Но беглецы всё прибывали. Понизовских богатеев стали страшить толпы голодных бродяг, и вскоре беглецам закрыли доступ в низовья.

Голытьба стала скопляться в верховых станицах. Здесь голодные люди соединялись в ватаги, рыли землянки — «бурдюги» да так и жили в тяжкой нужде и в болезнях, заполняя земли все дальше вверх по течению Дона. Выход был один — грабеж. Из верховых станиц было удобно добираться до воронежских, тамбовских, тульских, саратовских помещичьих земель. И голытьба ринулась на боярские вотчины и дворянские поместья. Ватаги увозили хлеб и добро, угоняли скот. Чего не могли увезти, «спускали на дым» — выжигали дома, амбары, убивали дворян и дворянских слуг.

Степан Разин. Гравюра XVII в.

Тогда правительство царя Алексея Михайловича задержало высылку на Дон «хлебного жалованья» — продовольствия, главным образом хлеба, которым правительство снабжало казачье войско, и потребовало выдать с Дона виновных «воров», угрожая прислать войска для расправы.

И вот в 1667 г. на бесхлебном Дону разразился голод. Тогда высшее управление казацкого Дона — Войсковая изба — обещало царю, что казаки сами расправятся с «воровскими людишками».

Ватагам из верховных «бурдюжных» станиц пришлось бежать с Дона. Но куда? За донским рубежом перебьют царские воеводы.

Вот тут-то и стал во главе голытьбы удалой воин, коренной донской казак, в самом расцвете сил, лет сорока, бесстрашный, умный атаман, ненавидящий бояр, которые несколько лет до того казнили его родного брата.

Это был Степан Тимофеевич Разин. Он кликнул клич, обещая вести беглецов в поход, из которого возвратятся они с богатой добычей. «Царь не шлет хлеба, добудем хлеба своею рукой!» — сказал голытьбе Разин.

И в начале лета 1667 г. он вывел с Дона свое новобранное голое «войско» на Волгу. Разин разбил эту сбродную вольницу на отряды, приказал во всем подчиняться своим сотникам и есаулам, угрожая смертельной карой за нарушение порядка.

Первым делом напали на караван казенных и купеческих судов на Волге. Разницы одолели стрельцов, охранявших корабли, стрелецкие начальники и купеческие приказчики были побиты, а каторжные подневольные гребцы освобождены. Так началось восстание против царской власти. В руках у разинцев оказались корабли, оснащенные пушками, запасами хлеба. Они вооружились ружьями, саблями, добыли пороху и свинца. По всей Волге полетела слава атамана - защитника сирых и бедных.

«Прелестное» письмо Степана Разина.

Из Астрахани вышел против повстанцев воевода Беклемишев с полком стрельцов. Разинцы разбили стрельцов, захватили воеводу и высекли его розгами. Часть стрельцов Беклемишева перешла к Разину. Разинская вольница на стругах двинулась в море. Суда обошли с юга Астрахань и вышли в устье Яика, под Гурьев городок. Предстояла зима. А Гурьев был отлично укреплен и полон запасов. Хитростью, при содействии городовых казаков Разин ворвался в Гурьев. Городовых начальников и дворян Разин казнил, объявил свободными крепостных холопов, кабальных и всех зависимых людей. По приказу Разина были разорваны кабальные записи.

Жителям он велел выбрать из своей среды атаманов и жить по казацкому укладу, стрельцов призвал к себе в войско, заключенных освободил и тоже взял в свое войско.

От Астраханского воеводы явились посланцы с требованием сдаться и принести государю вины. Разин велел их казнить, вышел навстречу царскому войску и разбил его. Весной 1668 г. на военных кораблях Разин со всей вольницей ушел в открытое море, к берегам Ирана. На пути разинцев стояла персидская крепость Дербент — главный невольничий рынок Каспия. Здесь было множество русских пленников, в том числе донских и запорожских казаков, закованных в цепи и колоды, осужденных на всю жизнь на рабскую долю.

Разницы, неожиданно напав на Дербент, предали огню мечети, лавки купцов. Они захватили много богатств, освободили пленников и пошли дальше вдоль берега моря. В морском походе к разницам присоединились новые казацко-крестьянские ватаги, которые, как и разинское войско, формировались из тех, кто искал здесь воли и хлеба.

На зиму 1668 — 1669 гг. Разин устроил укрепленный лагерь возле персидских берегов. Шах высылал против него войско, но не сумел одолеть разинцев.

Когда миновала зима, разинское войско направилось к русскому берегу, оставив разграбленными персидские города Решт, Астрабад, Дербент и другие, увозя несметные богатства.

На обратном пути на казачьи суда напал сильный иранский флот, состоящий из 70 кораблей, оснащенных пушками, с несколькими тысячами воинов. Разин разбил этот флот и захватил личный богатый корабль хана. По одной версии, на корабле находилась дочь хана, та самая «персидская княжна», о которой поется в песне. После этой победы разницы направились к Астрахани.

Целый год не было разинцев в России, но слава о них не умолкала. С надеждой ожидал их простой, притесняемый и угнетенный народ. Вся Астрахань высыпала за городские стены встречать войско Разина. Тысячные толпы приветствовали его криками. Разницам несли хлеб, вино, мясо. К Разину обращались так, будто он мог приказать царским воеводам, жаловались на воеводские обиды... И Разин держался с воеводами так, как этого ждал народ.

Разницы, не торгуясь, щедро платили за все товары. Они выручали обиженных, помогали бедным, прямо на площади колотили воеводских приказных и богатых купцов — народных обидчиков. Астраханский воевода только и мечтал скорее отвязаться от таких беспокойных гостей. В сентябре 1669 г. он пропустил Разина с войском, с оружием и военной добычей на Дон, потребовав только, чтобы часть пушек осталась в Астрахани.

По дороге на Дон, в Царицыне, Разин освободил из тюрьмы заключенных, собственноручно избил воеводу и пообещал, что возвратится для расправы с обидчиками народа. Прибыв с войском на Дон, Разин захватил крупный остров и за несколько дней укрепил его.

В Черкасск явился посланный от царя дворянин, требуя от донских атаманов смирить Разина. Атаман разослал гонцов по станицам, созывая казачество на «круг». Когда на площадь Черкасска съехались тысячи казаков со всего Дона, а дворянин с высокого помоста собрался прочесть им царскую грамоту, на площадь вошло грозное войско Разина. Степан поднялся на помост, богатырским ударом сбил дворянина наземь и приказал его утопить. Верховые казаки присоединились к разницам. Понизовые не посмели противиться.

Власть на Дону перешла к Разину и его ближайшим сподвижникам. Теперь Дон оказался противником феодального государства. Где же было искать союзников против царской карательной рати, которой было не миновать?

От имени своего и донских казаков Разин пишет письма в Запорожье, призывая украинских казаков на помощь. Он обращается и на Русь, призывая весь «черный народ» — крестьян, посадских людей, холопов, стрельцов, пушкарей — идти в свое войско против «изменных бояр и воевод». Умный и отважный полководец, Разин не ждал царских карателей, а решил нанести удар первым.

Весной 1670 г. он повел свое войско к Царицыну. А к нему уже стекались казацко-крестьянские атаманы. Самым сильным из них был Василий Лавреич Ус. Сюда прибыл атаман Алеша Протакин, запорожский полковник Боба, Сергей Кривой, Иван Черноярец и другие.

Разинское войско вошло в Царицын. Воевода, приказные были побиты, а жители объявлены вольными казаками. Затем Разин взял Камышин, Астрахань, Черный Яр. Всюду устанавливалась казацкая вольница.

В Астрахани, которую взяли почти без боя, были казнены воевода, многие приказные, дворяне, стрелецкие начальники. Все воеводские бумаги — доносы, кабальные записи, списки недоимщиков, судебные приговоры — были сожжены, жители объявлены казаками. Всех заключенных и каторжников разинцы освободили и приняли в свое войско. К мятежному войску присоединились и рядовые стрельцы.

Обеспечив свой тыл, Разин двинулся вверх по Волге. Народ повсюду ждал своего избавителя. Войско шло водой на стругах с пушечным боем, пешие и конные двигались по обоим берегам Волги. Атаманов с отрядами Разин посылал для покорения городов, рассылал во все стороны казаков со своими

«прельстительными» грамотами против бояр и воевод, за вольную казацкую жизнь, как говорилось в грамотах, «за государя Алексея Михайловича». Разинцы наивно верили в «хорошего» царя. Царское имя привлекало к восставшим и тех, кто считал бы за грех подняться против коронованного «божьего помазанника».

Восстание расширялось; кроме русских крестьян поднимались татары, калмыки, башкиры. По Волге восстание разлилось почти до Нижнего Новгорода. Саратов, Самара и Пенза уже были в руках восставших. На юге разинские отряды вышли из пределов казацкого Дона и подошли под Харьков и Белгород.

Тревожно было и в столице. Москва, как тогда говорили, зашаталась. Царь Алексей Михайлович и его правительство поспешно собирали в Москве дворянское ополчение. Царь призывал к оружию, звал дворянство со всех уездов постоять «за домы свои», против «мятежных рабов».

А Разин прошел вверх по Волге уже свыше полутора тысяч километров. С главными силами он подошел к Симбирску. К восставшим примкнули чуваши, мордва, марийцы, захватывая ряд поволжских городов и уездов.

Первый удар Разина заставил царское войско под начальством воеводы князя Барятинского бежать из-под Симбирска к Свияжску. Разин занял город. Но в симбирском кремле засела часть царских войск. Около месяца Разин потратил на их осаду. А в это время Барятинский получил сильное подкрепление, возвратился к Симбирску. Здесь разгорелась битва, в которой Степан Тимофеевич Разин был ранен ударом сабли...

И тут-то пришла беда: началось смятение. Сказалась недостаточная внутренняя спаянность войска, стремление крестьян и казаков защитить лишь свои интересы и свою территорию. Имело значение и то, что народ слишком верил в личные качества своего вождя. И хотя войско Разина не было разбито, часть донских атаманов покинула восставших и ушла на Дон, увозя тяжелораненого Разина...

Не стало главной армии повстанцев. Но крестьянская война разлилась, как широкое море. В районе Арзамаса действовали отряды крестьянского вождя — «старицы» Алены — военачальницы, которая за свои боевые удачи была объявлена колдуньей и, когда попала в плен, была заживо сожжена.

Изумителен по отваге был славный поход «четырех атаманов», которые двинулись из Нижнегородчины на Тамбов уже после ранения Разина, вовлекая в войну новые и новые тысячи крестьян. Однако противостоять организованным силам всей «державы Российской» эти разрозненные отряды не могли.

Дворянские полки разбивали отдельные ватаги мятежного крестьянства, сжигая деревни, тысячами вешая и сажая на колья старых и малых, сотни людей сжигали, загоняя в амбары, отрубали руки и ноги, «чтобы памятно было их детям и внукам».

В апреле 1671 г. понизовые донские богатей, прибегнув к хитрости и обману, захватили Разина в его Кагальницкой крепости, где он медленно поправлялся от ран. Они выдали Разина царю, который щедро вознаградил казацкую измену.

В Москве под пытками Разин держался с достойным мужеством, выражая презрение палачам. В июне 1671 г. Степан Разин был четвертован на Красной площади в Москве.

В. И. Ленин на митинге при открытии памятника Степану Разину 3 мая 1919 г. сказал: «...лобное место напоминает нам, сколько столетий мучились и тяжко страдали трудящиеся массы под игом притеснителей... Этот памятник представляет одного из представителей мятежного крестьянства. На этом месте сложил он голову в борьбе за свободу».

В один из зимних дней 1682 г. в царских покоях растопили изразцовую печь и туда... полетели книги в роскошных кожаных переплетах. Это были родословные книги, устанавливавшие местнический счет. Так решили заседавшие в дворцовых покоях бояре, единогласно постановившие: «Да погибнет в огне богом ненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество и к тому да не вспомянится вовеки».

Местничеством в средневековой России называлась особая система служебных — военных и административных назначений не по заслугам назначаемого, а «по породе», родовому происхождению и службам его предков. Существовала сложная иерархическая лестница. Высшую ступень занимали потомки великокняжеского дома, ниже располагались потомки удельных князей и старые московские боярские фамилии, еще ниже — потомки мелких удельных князей и т. д.

Бели, скажем, воеводой назначался боярин, занимавший вторую ступень иерархической лестницы, то под его начальство могли попасть только те, предки которых стояли ниже его предков по службе. Эта система мешала выдвижению способных людей. На почве местничества возникали многочисленные столкновения, пререкания и тяжбы. Из-за местнических споров, случалось, воеводы проигрывали сражения. Местничающийся (затеявший спор о месте) боярин готов был отправиться в тюрьму, в ссылку, лишь бы только не поступиться своей родовой знатностью. Об этом пишет в своем историческом романе «Князь Серебряный» А. К. Толстой. Один из его героев, боярин Морозов, идет ял плаху, но не хочет уступить принадлежащего ему места на царском пиру.

Иногда государственная власть, особенно при Иване Грозном, умела использовать местничество в своих целях. Натравливая местничавших бояр друг на друга, она ослабляла боярство перед лицом самодержавных устремлений царя. Во время опричнины не только бояре, обвиненные в измене, но и их родственники понижались в местническом счете, попадали, как они выражались, в челобитных, «в закоснение». Например, родственники бежавшего князя А. М. Курбского были понижены на целых двенадцать ступеней.

В споре о местах бояре не брезговали доносами. Так, в декабре 1575 г. во время похода в Ливонию воеводой большого полка был назначен Любан Федорович Бутурлин, а в сторожевой полк, т. е. ниже его, — Ждан Иванов сын Квашнин. Незадолго перед тем некоторые из рода Бутурлиных были казнены Иваном Грозным. Улучив момент, Ждан Квашнин бил челом царю, ссылаясь на то, что еще во времена Калиты прародитель Бутурлиных Акинф изменил московским государям. В результате Бутурлин был обвинен.

Местничеством было очень недовольно поднимавшееся в XVI в. дворянство. Его идеолог И. С. Пересветов посвятил критике местнических обычаев яркие страницы.

Дворяне хотели, чтобы их отличали по личным достоинствам и военным заслугам, чтобы они могли занимать любые должности в государстве. Местничество, безусловно, наносило ущерб государственным интересам.

Петр I называл его «зело жестоким и вредительным обычаем, который как закон почитали». «Братоненавистное» местничество было отменено лишь в конце XVII столетия.